Старый еврейский погост находится в самом центре Ульяновска, однако он так спрятан, что никто при желании даже случайно сюда не забредет.
А между тем это удивительно живописное и даже, как ни странно, уютное место. Здесь стоит тишина, прерываемая лишь пением птиц, а сами могилы надежно укрыты листьями клена.
По официальным данным, само кладбище было организовано в 1843 году, из сохранившихся надгробий самое раннее датируется 1888 годом. Закрыт погост в 1972 году, поскольку перестал отвечать требованиям санитарных правил. 
Сразу за воротами находится сторожка, сложенная из дореволюционного кирпича, а под ногами – остатки брусчатки.
Первое грозное предупреждение для непрошенного гостя – «Посторонним здесь не место». 
Второе предупреждение возле скамеечки - «Пьющим штраф».
В начале некрополя сохранилось несколько старых надгробий с надписями на иврите.
Кладбище очень маленькое – его можно обойти за час с подробным изучением надгробий. Здесь числится около 400 захоронений, однако цифра не точная.
Что удивляет – почти на каждом надгробии есть (или была) фотография покойного. Симбирские евреи не скупились на увековечивании памяти своего близкого.
Сюда не добираются вандалы и фашисты, однако некоторые фотографии как будто выжжены сигаретой. 
Трогательная цепочка надгробий – сначала похоронили отца, затем мать, а на следующий год умерла сама? Правда, инициалы смущают.
Здесь покоится прах талантливой скрипачки. 
Внушительный памятник у Вайнштейна Ефима Марковича. Кто такой и чем знаменит, история умалчивает.
А родители Глушевой Евгении оставили текст, в котором обвиняют врачей в смерти дочери: «Нас не было рядом с тобой, дабы заставить медработников, на ответственности которых лежала твоя жизнь по долгу службы, оказать своевременную помощь и спасти тебя. Этого они не сделали». 
В самой глубине кладбища, ближе к лесу, спрятаны два интересных надгробных памятника. Судя по всему, это склепы каких-то очень влиятельных людей. Надписи дублируются на русском и на иврите. 
С некоторых портретов покойники глядят очень спокойным и умиротворенным взглядом, хочется кивнуть ему и сказать: "Да, все будет хорошо".
Когда я уходила, то поняла, почему оно вызвало у меня обеспокоенность, несмотря на свою уютность. На могилах не было камушков, как это принято у евреев. Кладбище совсем заброшено и забыто.